Солёная жизнь

Живет в Торонто хороший человек Люда Скавитина, она мне как-то давно рассказала про острова с названием “Outer Banks” в Северной Каролайне. Я туда съездил один раз и поклялся себе вернуться опять. Три года собирался – мир такой огромный, столько надо посмотреть – и вот наконец собрался. Может я и в этом году повез бы Олю куда-нибудь в другое место, но год выдался очень утомительный, перерыв между отпусками длинный, и почувствовал я, что не хочу никуда удовлетворять никакое любопытство, а хочу опять на остров Гаттерас на психотерапию, чтоб только соленая вода и дюны, и чтоб никого в радиусе километра хотя бы неделю.

Оля у меня человек городской, с художественным темпераментом и все время жаждет культуры и цивилизации, поэтому пришлось сделать на это скидку и завезти ее на пару дней в Вашингтон, где я выдержал только первый вечер, а весь следующий день в основном отсиживался в прохладе ближайшего к гостинице бара. Оле же +30 нипочем, Оля носилась по Капитолиям и музеям, после чего я сгружал очередной гигабайт фоток на жесткий диск лаптопа и выслушивал её эмоциональный рассказ о красотах имперского стиля архитектуры и великолепии выставки голландского натюрморта. Но наконец эта маета закончилась и мы приехали на место моего назначения. Вот именно сюда, где белая попа моего Santa Fe, припаркованного прямо возле нашего патио, торчит из-за куста на фоне неба над океаном.

Утро наступает, а будильник не звонит – он отключен, и телефон засунут с особым садизмом на самое дно самого глубокого чемодана. Угадайте почему? Потому что, во-первых, сигнал остутствует, а во вторых и в главных – я в отпуске на Гаттерасе. Океан с востока, море с запада, а посреди соленой воды узкая полоска песчаных дюн – Внешние Банки, Северная Каролайна. Жара и соленая влага пропитали меня до последней молекулы, шум прибоя ватой в ушах, я ничего не вижу кроме облаков над океаном, ничего не слышу кроме длинных океанских волн, и ничего не желаю знать, кроме того что в холодильнике у меня холоднющая бутылка Pino Grigio и засыпанные льдом два здоровенных куска тунца на ужин – для меня и для моей любимой.

По утрам мы чистим зубы и идем на пляж, где океан устраивает нам утренний душ с пристрастием – волна нынче высока. Потом ходим по пустынному пляжу и смотрим, что море за ночь выбросило на берег. Оля собирает красивые ракушки, а я просто оставляю следы на мокром песке. Один раз нашли панцирь щитомордника, величиной больше моей головы. Кулики бегают наперегонки с накатывающимися волнами и хватают моллюсков. По песку еще быстрее куликов чешут песчаные крабы – самые маленькие с паучка, а самые здоровые с кулак примерно. Кулички едят маленьких, а здоровый и сам куличка съест, наверное.

На мокром песке после ночного дождя следы оленей. Черт их знает, откуда в песчаных дюнах олени и что они там едят, кроме осоки, однако факт есть факт. Прибой настырно лупит волнами в берег и поднимает облака соленой водяной пыли, так что пляж вдали как в тумане. Прошлый раз мне эта соленая взвесь испортила механику на камере – как уехал с Гаттераса, она высохла и покрыла все соляной коркой, перестали работать шторки, перестал двигаться объектив, пришлось выкинуть. На этот раз камеру держу в футляре и вытаскиваю только чтобы сделать очередной кадр.

Наконец солнце поднимается высоко и начинает сильно жарить, и мы идем домой пить свежий кофе и есть тосты с персиковым джемом. У нас снят номер “suite” с полностью оборудованной кухней, поэтому можем себе приготовить что хотим. Потом Оля садится на патио с книжкой, а я завожу машину и еду делать запасы на ужин. Местные жители живут рыбалкой и гостиничным бизнесом. Тех, кто живет рыбалкой, сразу видно: у каждого к дому пристроен маленький магазинчик, где его жена торгует утренним уловом. Меня просят немного подождать, поскольку рыбу только что вытащили из моря и еще разделывают. Что за рыба сегодня, спрашиваю? Красивая улыбчивая хозяйка отвечает, что она называется Sheepshead. “Вкусная?” – спрашиваю. Отвечает: “It’s gonna be your favorite, just try one time!” Две солидных размеров куска филе оказываются у меня, пересыпаны льдом и запакованы. Вы знаете, что совсем свежая рыба совершенно не пахнет рыбой?

Sheepshead (овечья голова)

Зубы рыбы Sheepshead – жутковато человеческие

Потом заезжаю в продуктовый магазин прикупить бутылочку вина на вечер. Выбор просто огромный, а вина наполовину дешевле чем в Канаде. Окей, пожалуй сегодня я возьму бутылку молодого белого муската из Калифорнии, люблю когда вино сластит, а к калифорнийским винам вообще питаю слабость. И сразу по приезду домой – в холодильник его, белое вино к рыбе должно быть очень холодным. Еще беру на гарнир рис (готовый, для разогрева в духовке – не хватало мне еще рис варить в отпуске), и еще лимон и маленькую баночку сушеного базилика для приправы, а черный перец у меня уже есть.

Потом опять валяемся на пляже, купаемся и опять валяемся, и когда жариться и просаливаться становится невмоготу, идем готовить ужин. Сковорода с маслом раскаляется, рыба жарится буквально минуту с каждой стороны до корочки, посыпается солью, перцем и базиликом, сбрызгивается соком лимона… Вино достается из холодильника – ужин готов. И так каждый день.

На снимке у нас стейки из тунца со  сладким картофелем, цукини и жареными помидорами, под Пино Гриджио. Ам-ням-ням…

Я еще не разбирал фотографии, все они лежат большой кучей на диске и требуют отбраковки, заголовков и упорядочения. Да и в Вашингтоне Оля не без пользы походила, есть много интересных кадров. Вашингтон город красивый и интересный, другое дело, что именно мне именно не нравится именно имперская архитектура…

Так что я не прощаюсь, продолжение следует.